Лирика души

Мандельштам - поэт особенный. В этом смысле интересно замечание Георгия Адамовича, близко знавшего Мандельштама и оставившего о нем свои воспоминания. Адамович пытается определить место поэта в литературе нашей и его значение: "...Есть блоковский мир, как есть пушкинский мир. Есть царство Блока, и сознают они это или нет, все новейшие русские поэты - его подданные... Но нет мира мандельштамовского... Невольно останавливаюсь и спрашиваю себя: что же есть? Мира нет - что же есть? Есть скорее разные стихотворения, чем поэзия как образ бытия, как момент в истории народа и страны, есть только разные, разрозненные стихотворения, но такие, что при мысли о том, что их, может быть, удалось бы объединить и связать, кружится голова. Есть куски поэзии, осколки, тяжелые обломки ее, похожие на куски золота, есть отдельные строчки, но такие, каких в наш век не было ни у одного из русских поэтов."

Осип Мандельштам
 

Гроза

Косым, стремительным углом
И ветром, режущим глаза,
Переломившейся ветлой
На землю падала гроза.
И, громом возвестив весну,
Она звенела по траве,
С размаху вышибая дверь
В стремительность и крутизну.
И вниз. К обрыву. Под уклон.
К воде. К беседке из надежд,
Где столько вымокло одежд,
Надежд и песен утекло.
Далеко, может быть, в края,
Где девушка живет моя.
Но, сосен мирные ряды
Высокой силой раскачав,
Вдруг задохнулась и в кусты
Упала выводком галчат.
И люди вышли из квартир,
Устало высохла трава.
И снова тишь.
И снова мир.
Как равнодушье, как овал.
Я с детства не любил овал!
Я с детства угол рисовал!

20 января 1936
Павел Коган.

Любить иных - тяжелый крест,
    А ты прекрасна без извилин,
    И прелести твоей секрет
    Разгадке жизни равносилен.

    Весною слышен шорох снов
    И шелест новостей и истин.
    Ты из семьи таких основ.
    Твой смысл, как воздух, бескорыстен.

    Легко проснуться и прозреть,
    Словесный сор из сердца вытрясть
    И жить, не засоряясь впредь,
    Все это - не большая хитрость.
Б.Л. Пастернак. (Из книги "Второе рождение" 1931 г.)


Открываю томик одинокий -
томик в переплете полинялом.
Человек писал вот эти строки.
Я не знаю, для кого писал он.
Пусть он думал и любил иначе,
и в столетьях мы не не повстречались.
Если я от этих строчек плачу
значит, мне они предназначались.
(Вероника Тушнова)

О память,
как безжалостен твой взгляд,
Испепеляющий сердца.
Смертельно действующий яд,
В крови живущий до конца.
Как милосердна суть твоя,
В уныньи вздрогнувшая память.
Все ставишь на круги своя,
Когда наджда станет таять.
(Татьяна Снежина.1992 г.)


Конечно, Баратынский схематичен,
Бесстильность Фета всякому видна,
Блок по-немецки втайне педантичен,
У Анненского в трауре весна,
Цветаевская фанатична Муза,
Ахматовой высокопарен слог,
Кузмин манерен, Пастернаку вкуса
Недостает: болтливость вот порок,
Есть вычурность в строке у Мандельштама,
И Заболоцкий в сердце скуповат...
Какое счастье даже панорама
Их недостатков, выстроенных в ряд!
(Александр Кушнер)

ВЕЧЕР

О счастье мы всегда лишь вспоминаем.
А счасть всюду. Может быть, оно -
Вот этот сад осенний за сараем
И чистый воздух, льющийся в окно.

В бездонном небе легким белым краем
Встает, сияет облако. Давно
Слежу за ним... Мы мало видим, знаем,
А счастье только знающим дано.

Окно открыто. Пискнула и села
На подоконник птичка. И от книг
Усталый взгляд я отвожу на миг.

День вечереет, небо опустело.
Гул молотилки слышен на гумне...
Я вижу, слышу, счастлив. Все во мне.

1909. И. Бунин

Что молодость! Я часто на охоту
Весною езжу к Дальнему Болоту,
Откинувшись в спокойный тарантас,
А Фокс сидит у ног моих - и глаз
Не отрывает, бедный, от дороги,
Скулит, дрожит от радостной тревоги
И рвется в степь, глотая пыль колес...
Что молодость! Горячий, глупый пес!
1907 г. И.Бунин

  Сегодня, 10 февраля, день рождения Бориса Леонидовича Пастернака.(По старому стилю)
Это стихотворение для вас, сидящих в сырую промозглую погоду дома, не знающих, куда себя деть, на что направить силы, для вас, депрессивные мои. Пусть восторгом жизни наполнятся ваши души!

Февраль. Достать чернил и плакать!
    Писать о феврале навзрыд,
    Пока грохочущая слякоть
    Весною черною горит.

    Достать пролетку. За шесть гривен,
    Чрез благовест, чрез клик колес,
    Перенестись туда, где ливень
    Еще шумней чернил и слез.

    Где, как обугленные груши,
    С деревьев тысячи грачей
    Сорвутся в лужи и обрушат
    Сухую грусть на дно очей.

    Под ней проталины чернеют,
    И ветер криками изрыт,
    И чем случайней, тем вернее
    Слагаются стихи навзрыд.